"Разговоры о деукраинизации повестки российских телеканалов идут не первый год. Резоны очевидны. Телеканалы (и вообще подконтрольная повестка) теряют премиальную и адекватную аудитории, нарастает контраст между растущей агрессией ток-шоу и низкой радикальностью общества, представления о всемогущести Москвы на международной арене ограничивают свободу маневра на международной арене и создают избыточные ожидания от возможностей государства внутри страны", - пишет президент фонда "Петербургская политика" на своей странице в Facebook.
"Впрочем, несмотря на рациональность всех этих резонов, принципиального изменения политики телеканалов не происходило. И сложно себе представить, что оно вообще возможно. Но если все же размышлять о том, чем заменить возникший вакуум, здесь есть смысл остановиться на трех задачах.
1). Нужен ли политический контент на телевидении как таковой? Нет ли смысла все засушить, вернувшись к старой унылой рамке программы "Время", которая на закате застоя была прежде всего не пропагандистским рупором, а унылым пересказом "позитивной повестки" про "На полях страны" и "Мы строим БАМ", вознаграждая усидчивого зрителя в финале более живыми новостями спорта и прогнозом погоды. И – отдельный вопрос – что делать с присутствием в эфире первого лица. Нагнетать ли (помнится, на "России 1" в прошлом году начала выходить специальная еженедельная программа про это – даже не знаю, жива ли она и сколько добавила рейтинговых очков?). Или, наоборот, сдерживать?
Если же присутствие политической повестки сужать (хотя бы до докрымского уровня), надо определиться, чем ее заполнять – нудным "Прожектором перестройки" про социальную направленность национальных проектов или все же рентивизацией с ежедневными обсуждениями того, похищали ли инопланетяне Терешкову.
2) Как сегментировать политическую повестку по основным аудиториям, ранее кормившимся Украиной. А именно:
а) зрителей ток-шоу. Для которых отказ от тезиса о России как маленькой стране, со всех сторон окруженной Украиной, будет наибольшим шоком, но которые легко переключатся на что-то еще более забористое и невротическое.
б) зрителей новостей, которые хотят примерно представлять направление движения страны и контекст, но ни на чем особенно не настаивают.
в) политизированную часть аудитории, которая будет разговаривать о политике даже в том случае, если про нее не будут рассказывать по телевизору, и легко будут узнавать новости, даже если о них не говорят по телевидению.
3). Как использовать формат телевидения для снижения социально-политических рисков. Тут тоже можно набросать разные сценарии:
а) заняться повышением доверия к информации телеканалов. Не для ежедневного потока, а для того, чтобы в пиковые моменты медиапотребления во время пиковых событий обыватели включали телевизионные новости, а не YouTube и ленту соцсети.
б) попробовать хотя бы чуть-чуть синхронизировать повестку властных институтов и повестку обывателя. Например, в течение месяца перетирать на ток-шоу плюсы и минусы курения на балконах и введения специальных правил дорожного движения для самокатов – а потом уже что-нибудь запрещать.
в) выступать арбитром в наиболее сложных и конфликтных моментах повестки (напртимер, конфликтах вокруг онкоцентра), откровенно не подсуживая ни одной из сторон и пытаясь вместе с телезрителями найти элементы правды в позициях каждой из сторон. И тем самым отвлекать обывателя от естественной мысли, что любой конфликт имеет простое и очевидное решение, а правда всегда "на стороне трудового народа"
г) потихоньку создавать ощущение, что политика (и власть вообще) – это рутинная и не самая интересная работа, никак не связанная с решением вопросов вечной борьбы сил добра и зла. Разрушая стереотип обывателя о том, что политика и власть – это главный источник изменений, улучшений и ухудшений, на которую необходимо влиять, чтобы не сорваться в пропасть (или, наоборот, поскорее сорваться).
Впрочем, даже если случится такая дискуссия про телевизионную политику и произойдут кажущиеся маловероятными изменения, мы все равно про это не узнаем. Никто же не смотрит".