"Вчера отправили под арест историка Олега Соколова, которого недавно выловили из Мойки с пакетом, где были отрезанные руки его молодой любовницы. Судя по всему, защита выбрала стратегию идти на "невменяемость" и "аффект" - хотя какая тут невменяемость, когда пускай и неуклюжие, но продуманные попытки избавиться от трупа. Симпатизанты Соколова пишут про его затяжной конфликт с маэстро всех наук Евгением Понасенковым - дескать, довели уважаемого человек до нервного срыва травлей в интернете", - пишет публицист в своем Telegram-канале.
"Однако, я подозреваю, что реально Соколова до сумасшествия (в бытовом, а не медицинском смысле) довело нечто иное. Только представьте, что вы на протяжении десятков лет являетесь организатором крупнейших исторических реконструкций, где рассекаете в мундире генерала (сейчас пишут, будто Бонапарта, но нет - это не так). Скачете на белом коне, размахиваете саблей, а тысячи людей пускай понарошку, но исполняют все ваши команды.
Ваши генеральские эполеты постепенно начинают переползать в реальную жизнь. И вот уже вы приказываете лояльным военно-историческим клубам бодаться с ментами в ситуации, когда вы не можете поделить "Бородино" с музейными чиновниками. По-вашему приказу ваши фанаты бьют и выкидывают из аудитории слушателей, задающих неудобные вопросы на лекции. А вас самого всерьез называют "сир".
Тщеславие - самый страшный из грехов. И от веры в собственное величие кукушка отъезжает куда стремительнее, чем от любой травли. Конфликт Соколова и Понасенкова - это конфликт двух нарциссов. Убийство - апофеоз нарциссизма. Когда становишься велик настолько, что готов без раздумий распорядиться чужой жизнью. А раз замешана ревность, то все становится еще понятнее. Какой нарцисс переживет мысль, что его предпочли другому?
Это урок не только самим нарциссам, но и их аудитории. Даже если кто-то вам очень сильно симпатичен - не делайте из него культа. Не называйте "сир" или "маэстро" без иронии. Не восхваляйте до небес, не ходите в крестовые походы против критиков. Все это - керосин льющийся в костер чужого тщеславия. Оно, конечно, не всегда заканчивается руками в Мойке, но никогда не заканчивается хорошо".