"Ничего уже не понимаю. Отдельные идеологи и активисты несистемной оппозиции объясняют, что главное – уличный протест, а выборы – чужая игра, прикасаться к ним – только пачкаться. Понимаю, что сейчас основное – освобождение политзаключенных. Понимаю уместность призыва к протесту против необоснованных устрашающих репрессий. Но не понимаю, как можно забыть, что люди стали жертвами этих репрессий тоже за протест, у которого был свой повод, и его-то и предлагается или счесть чужой игрой, или лишить актуальности в игре собственной", - пишет вице-президент фонда "Либеральная миссия" на своей странице в Facebook.
"Что стало поводом для уличных акций этим летом в Москве? Им стала фальсификация выборов на стадии регистрации кандидатов. Другим поводом может стать фальсификация голосования, если партия власти будет проигрывать. А отдельные идеологи несистемной оппозиции помогать ей проигрывать считают зазорным. Ибо "Единая Россия" - фейк, как и системная оппозиция ей, а потому и не важно, кто из них будет доминировать в той же Московской Думе. Пробовали же уже в 2011-м на выборках в Думу Государственную поддерживать кого угодно, кроме единороссов, и что толку? Что-то изменилось?
Во-первых, ничего не изменилось, в том числе, и потому, что тогда победы над "Единой Россией" не случилось, фальсификации помогли ей остаться парламентским большинством, а уличный протест против фальсификаций оказался слабым, чтобы заставить фальсификаторов отступить.
Во-вторых, поводом для массового уличного протеста стало тогда опять же манипулирование выборами.
В-третьих, "Единая Россия" - не фейк, а необходимый инструмент легализации властной монополии, ее законодательного звена, без чего электорально-авторитарный режим существовать не может. Поэтому едва ли не первое, чем занялся Путин после получения власти, - обеспечение такой монополии. А тем, кто не помнит, напомню, что и вождь большевиков, имевший дело с оппонентами даже не внешними, не из других партий (они были репрессированы), а внутри партии собственной, счел нужным запретить в ней фракции и фракционную борьбу. У политической монополии собственная логика функционирования, и у оппозиции, будь-то системная либо несистемная, в отношении к ней выбор не богат: либо тактически консолидироваться ради ее демонтажа поверх идейных и политических размежеваний, либо косвенно поддерживать ее бойкотом или отмежеванием от выборов, которыми она себя вынуждена легитимировать.
При резком взлете протестного голосования, заметного в нескольких регионах уже в прошлом году, эта добровольная самоизоляция от выборов, которые "не выборы", - отмежевание не только от власти, но и от увеличивающегося сегмента общества, дозревшего до электорального протеста против властной монополии. Это стихийное воспроизведение установок 2011 года, когда голосуют за кого угодно из предложенного усеченного меню, кроме единороссов. И если эта тенденция воспроизведется в текущем сентябре, то это значит, что степень легитимации выборов спонтанно увеличивается, а степень легитимации власти посредством выборов спонтанно уменьшается.
Вот против этого и выступают отдельные радикальные оппозиционеры. Может, сознательно, а может, не очень. За такую самоизоляцию власть их благодарить, конечно, вслух не станет, но в случае успеха на этих самых выборах заздравный бокал за них обязательно поднимет. А если успех этот будет благодаря масштабным фальсификациям, то уличный протест против них, коли таковой случится, вряд ли будет при лидерстве той части несистемной оппозиции, которая протест этот от выборов отчленяет. Конкретного политического повода говорить, что российские выборы - не выборы, что, разумеется, чистая правда, у нее не окажется. Ведь, в отличие от 2011 года, она не будет иметь к ним никакого отношения".