Живущие в народе легенды об особой секретной внутренней тюрьме ВЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ, известной в народе как "подвалы Лубянки" или "нутрянка", - результат искусной мистификации верных служителей режима, выяснил журналист и писатель Игорь Атаманенко. Ему довелось побывать в этом зловещем и мрачном месте благодаря наличию допуска к секретным документам. Только лица с таким допуском имеют возможность посетить музей, в который в годы горбачевской перестройки были превращены шесть камер Лубянской тюрьмы - прекратившего свое существование "института лагерно-социалистической государственности".
Шестиэтажное строение, где располагалась знаменитая "всероссийская кутузка", стоит во внутреннем дворе дома №2 на Лубянской площади Москвы. До Октябрьской революции оно было двухэтажным и даже изящным: здание служило гостиницей страхового общества "Россия". А сразу после революции были достроены еще четыре этажа в духе бараков - с гладкими стенами и неприглядными квадратными оконцами. Здесь и устроили устрашающую главную тюрьму, откуда никогда не было побегов, пишет Атаманенко в очерке для "Независимого военного обозрения".
- Парадоксы истории: первый и последний узники Лубянки
Миф о лубянских подвалах родился благодаря целой системе, придуманной властями для того, чтобы создать у узников иллюзию подземных катакомб. Дело в том, что дворик, куда их выводили на прогулки, находился на крыше мешкообразного здания тюрьмы - это как бы еще один этаж, только вместо потолка - небо. Сюда арестантов поднимали на грузовом лифте, двигавшемся умышленно долго и с оглушительным лязганьем, или долго вели мрачными лестничными маршами, словно из подвальных камер.
Огромный проем посередине, между лестницами, был затянут проволочной сеткой во избежание попыток заключенных покончить жизнь самоубийством, бросившись вниз на бетонный пол. Сохранившиеся документы свидетельствуют, что Генрих Ягода, Николай Ежов и Лаврентий Берия, возглавлявшие друг за другом органы безопасности, лично отдавали распоряжения, кого из узников вывести на прогулку по лестнице, а кого для пущей острастки поднять на лифте.
Сам прогулочный дворик поделен глухими перегородками на шесть равных площадок, так что кроме неба и стен, арестанты ничего не видели. Не слышно было и городского гула. Никто из них даже не догадывался, что под ногами у них - крыша, а не земля, а внизу - шесть наземных этажей тюрьмы, а не гулкие катакомбы.
Как узникам меняли психику, погружая в состояние панического страха
Еще один лубянский миф - о том, что заключенных пытали. Его породила применявшаяся в застенках система угнетения психики - сокращенно СУП. В "нутрянке" был свой режим, отличный от условий обычных тюрем, и сводился он к тому, чтобы создать у каждого узника ощущение полнейшей изоляции и лишить чувства времени и пространства. Так у человека быстро появлялся всеобъемлющий гнетущий страх, переходящий в панику, и никакие физические пытки не требовались - достаточно было моральных, чтобы арестант согласился на все, лишь бы вновь обрести чувство реальности.
В рамках особого лубянского режима не допускалось получение информации с воли или передача каких-либо сведений из тюрьмы. Подследственным были категорически запрещены переписка с родственниками, чтение свежих газет и журналов. За исключением особо разрешенных случаев запрещалось пользоваться письменными принадлежностями.
Все внутренние стены, разделявшие камеры, имели ничем не заполненные полости - таким образом, узники лишались возможности перестукиваться друг с другом, используя тюремный телеграф. При ударе в стену звук просто растворялся в пустоте и практически был не слышен.
Потере человека в пространстве способствовала такая тюремная хитрость: номера камерам присваивались не по порядку, а вразнобой, и заключенные не могли узнать не только их общее количество, но даже определить место своего застенка.
Кроме того, делалось все для того, чтобы узники не могли видеть друг друга, даже случайно в коридоре, когда их вели к следователям. Это намеренно сопровождалось мерным, в такт каждому шагу, звоном тюремных ключей. Услышав его на лестнице или в коридоре, один из конвойных поворачивал своего арестанта лицом к стене или вталкивал в специально оборудованный короб и ждал, пока проведут мимо встречного арестанта. Были случаи, когда мимо друг друга проходили самые близкие люди и не знали об этом.
Но главное воздействие на психику оказывала пытка бессонницей. Поочередно сменявшиеся следователи допрашивали человека в течение нескольких суток кряду с перерывами на краткий, не более часа, сон. После трех суток интенсивных допросов, в промежутках между которыми подследственный погружался не в сон, а в тревожное забытье, нередко с галлюцинациями, он утрачивал чувство времени. Еще через двое суток человек, лишенный полноценного сна, ощущал себя полностью потерянным в сплошном нереальном кошмаре и был готов на многое, лишь бы выйти из этого состояния.
Парадоксы истории: первый и последний узники Лубянки
Одними из первых арестантов "нутрянки" были родные брат и сестра Сергей и Ольга Ленины. По одной из версий, именно их фамилию прославил Владимир Ульянов - якобы они помогли будущему вождю мирового пролетариата выехать за границу по загранпаспорту их отца Николая Ленина.
Жена Ильича Надежда Крупская до самой смерти категорически отрицала факт его знакомства с братом и сестрой Лениными. Как бы то ни было, Сергей и Ольга были впоследствии заточены в лубянскую тюрьму, а в 1920 году Сергея расстреляли по приказу Владимира Ленина.
Последним же постояльцем "нутрянки" стал младший лейтенант Советской Армии Виктор Ильин, тираноборец-одиночка. 22 января 1969 года, во время торжественной встречи экипажей космических кораблей "Союз-4" и "Союз-5", он расстрелял из двух пистолетов машину, в которой, как он думал, находился генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев.
На самом деле в ней ехали космонавты Алексей Леонов, Андриян Николаев, Валентина Терешкова и Георгий Береговой. Последний был поразительно похож лицом на Брежнева. Выстрелами был убит водитель Илья Жарков, несколько человек получили ранения. Брежнев же, ехавший в другой машине (а, по некоторым предположениям, другим маршрутом), не пострадал.
Ильину "посчастливилось" быть в лубянских застенках всего около трех часов, пока его допрашивало руководство Следственного управления КГБ. Причем произошло это в июне 1988 года - почти через 20 лет после покушения. Все эти годы его держали в Казанской спецпсихбольнице. Ну а после этапирования в Москву, допроса на Лубянке и подписания соответствующих бумаг последний узник "нутрянки" был просто отпущен.