Еще совсем недавно едва ли не главным недостатком российской экономики была слишком высокая зависимость от экспорта сырья - особенно нефти, основного источника пополнения государственных резервов. Поэтому приоритетами развития российской экономики считались ее диверсификация и попытка занять более высокие этажи "технологической пирамиды" в мировой экономике.
В этом вопросе, как это ни парадоксально, были едины и отъявленные либералы, и закоренелые "державники". Расхождения сводились лишь к тому, как этой цели достигнуть - путем прямого вмешательства государства в экономику (создавая государственные корпорации, вроде "Роснанотеха") или созданием благоприятного инвестиционного климата и институтов, необходимых для развития отраслей с высокой добавленной стоимостью.
Правительство же пыталось, и до сих пор пытается использовать все доступные ему средства - и госкорпорации создает, и инфраструктурные проекты затевает, и частно-государственное партнерство придумало. Одновременно с этим ведутся разговоры о развитии "человеческого капитала", улучшении институтов. На это выделяются деньги, порой не меньшие, чем на строительство дорог и заводов.
Однако, если кинуть взгляд на куда более диверсифицированные Китай или, скажем, Японию, в чьей технологической мощи вряд ли у кого возникает сомнение, можно заметить, что эти экономики страдают не меньше, если не больше, чем ориентированная на экспорт сырья российская.
По данным агентства Bloomberg, продажи автомобилей на японском рынке обвалились в ноябре до минимального значения за 34 года. Падение возглавили два из трех крупнейших автопроизводителя страны: Toyota и Nissan. Продажи Toyota в США уменьшились в октябре на 23%, Nissan - на 33%, Honda - на четверть.
То же самое происходит с производителями бытовой техники,электроники, товаров массового потребления. Китайские, японские, европейские экспортеры столкнулись с резким падением продаж, затовариванием складов, падением выручки. Они спешно сокращают персонал, воюют с профсоюзами, выбивают у государства деньги, готовы пойти на частичную или полную национализацию.
При этом, как ни парадоксально, сильнее страдают как раз компании, ориентированные на сложное многокомпонентное производство, зависимые от большого количества поставщиков, часть которых из-за кредитного кризиса оказались на грани краха.
Процессы, которые сегодня наблюдаются в мировой экономике, сильно напоминают те, что уже однажды происходили на одной шестой части суши, в СССР конца 80-ых. Экономика империи, только что работавшая как единый слаженный механизм, начала разваливаться на куски. Чем сложнее было производство, чем большее количество комплектующих головное предприятие получало из бывших союзных республик, тем меньше у него было шансов выжить. И даже в тех случаях, когда хозяйственные связи удавалось сохранить, отсутствие спроса добивало сложные предприятия.
Сегодня главным конкурентным преимуществом национальных экономик становится, как эти ни парадоксально, не уровень технологического развития или уникальность природных ресурсов, а платежеспособность населения и его готовность тратить. Это осознают уже во всех странах - от США до Китая. Именно на это направлены многочисленные программы стимулирования экономики. "Потребители БРИК спасут мир", - делает вывод экономист Goldman Sachs Джим О'Нил, который в 2001 году БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай) и придумал.
Российские власти тут не исключение. С 1 декабря траты государства на зарплаты бюджетников вырастут почти на треть, а в следующем году грядут новые повышения. Однако помимо платежеспособного спроса конкурентным преимуществом будет еще и способность национальной экономики удовлетворять этот спрос.
А с этим у российских компаний как раз проблемы. Недоступность кредитов делает усилия правительства не не только тщетными, но напротив - вредными. В то время как все страны ускоренными темпами снижают стоимость кредита, российские власти делают все для его удорожания.
