В свежем номере журнала "Наука и религия" опубликована статья заместителя главного редактора издания Марка Смирнова "Воцерковление прессы, или 20 лет религиозной свободы".
В конце 1980-х годов автор публикации был участником знаменитой программы "Взгляд" и в ее рамках впервые в прямом эфире открыл религиозную тему.
По словам Смирнова, "это был прорыв, и не только "благодаря", но и "вопреки" всяким указаниям свыше: телевизионные начальники тогда плохо понимали, что можно, а чего нельзя. Каждый руководитель действовал в меру своего разумения".
Как отмечается в публикации, после нескольких выступлений автора во "Взгляде" Анатолий Лысенко, тогдашний редактор молодежной редакции ЦТ, был вызван в ЦК, к чиновнику по фамилии Капто, который его отчитал и сказал: "Зачем вы тему религии так педалируете? Ну выступил у вас Смирнов один раз в связи с 1000-летием христианства – и достаточно! Зачем вы эту тему в других выпусках опять подымаете?"
По словам Смирнова, такой выговор последовал "несмотря на то, что сама программа "Взгляд" была, как говорится, "обо всем и ни о чем" и не могла существенно повлиять на общественное мнение. Тем не менее само появление человека, который говорил с экрана о проблемах Церкви и религии, безусловно, не прошло незамеченным".
На религиозные темы автор стал выступать и в газете "Московские новости". Там в те годы уже могли говорить и писать достаточно свободно, в том числе и о религии, а вот на телевидении решили притормозить. Как рассказывал автору Лысенко, в ответ на реакцию Капто он ответил вполне в духе того времени: "Что же, нам теперь еще тысячу лет ждать, когда снова будет повод для этой темы?"
Однако процесс, как говорилось тогда, пошел. Публиковались произведения классиков русской религиозной мысли, ряд периодических изданий и телевизионных программ знакомили общество с кругом проблем, связанных с жизнью Церкви, с жизнью религиозных организаций и верующих.
Хотя уровень обсуждения этих вопросов можно было бы назвать поверхностным, но он вполне соответствовало тогдашней подготовленности общества в отношении этой темы. Тем не менее поднимались такие важные вопросы, как, например, необходимость нового законодательства о религии. В конце 80-х принятие закона "О свободе совести и религиозных организациях" только планировалось (он был принят в 1990 году), но при его обсуждении уже предусматривалась социальная и благотворительная деятельность Церкви. Необходимость всего этого приходилось тогда обсуждать и доказывать в спорах. Это теперь все, что касается религиозной жизни, кажется таким обычным явлением в средствах массовой информации, а тогда вокруг этого кипели нешуточные страсти, пишет Марк Смирнов.
Ведущие программы "Взгляд" были полны энтузиазма, стремления к переменам в обществе и открыты самым сложным и разнообразным вопросам. Но при этом, отмечает автор публикации, они страдали некоторым советским догматизмом (что естественно после деятельности на руководящих комсомольских постах, в редакциях иновещания, работавших на "зарубеж"). Например, Владимир Мукусев говорил: "Я не понимаю, зачем нам вообще нужна религия? Как я могу называть священника "отцом"? Да какой он мне отец?"
Как рассказывает Смирнов, сюжеты из религиозной жизни, которые ему удавалось показать и прокомментировать, вызывали тогда неоднозначную реакцию даже у его коллег-журналистов.
Например, массовое крещение баптистов на реке в Белоруссии стало поводом для споров среди "взглядовцев". Кому-то это показалось проявлением крайнего фанатизма со стороны верующих, и как следствие прозвучали высказывания, что не стоит на всю страну показывать подобные, не очень-то выдержанные в идеологическом плане сюжеты. В таких случаях ничего не оставалось, как защищать русских протестантов, убеждать руководство редакции, что они – граждане своей страны, советские люди, что у нас свобода совести и нет никаких законных оснований лишать их права исповедовать свою веру. Это затрагивало уже в те годы вопрос о толерантности и равноправии религий в светском государстве. Появилась и тема, которая не обсуждалась в советское время, – духовная жизнь, роль религии в формировании взглядов человека, нечто, выходящее за пределы обыденного, привычного.
Люди тогда искренне интересовались всем, что связано с религией, и новые знания, воспринятые открыто, несомненно, влияли на жизненную позицию. Все ждали перемен и были готовы к тому, чтобы они произошли в собственном сознании. Религия была только частью, только сегментом огромного социального сдвига, происходившего в стране.
Смирнов отдает должное тогдашнему председателю Совета по делам религий при Совете министров СССР Константину Харчеву. Именно он и его команда точно рассчитали эффект от перемен в религиозной жизни многонациональной и многоконфессиональной страны. Между тем для советского руководства это был самый быстрый и доступный способ показать всем, что перемены пришли всерьез и надолго.
Как отмечает автор публикации, не все и не сразу поняли, что возрождение религиозной жизни в стране стало постепенно восприниматься как триумф и реванш прежде всего Русской православной церкви, которая уже тогда заявила о себе как о первой среди равных. Константин Харчев не был горячим сторонником такого поворота, и вскоре он был снят со своего поста и вернулся в Министерство иностранных дел СССР, откуда и пришел когда-то в Совет. А в схемах будущего государственного устройства, которую "рисовали" перестроечные партийные чиновники, явственно обозначался привилегированный статус РПЦ.
В самой церковной среде появилось встречное движение, которое открыто, в отличие от иерархов, поддержало перемены, происходившие в стране, – появилось движение "Церковь и перестройка", к сожалению, недолго просуществовавшее.
Это было в конце 80-х. А в 90-е годы начался настоящий религиозный бум. Естественно, в нем не было глубокого религиозного просвещения, постепенного, шаг за шагом, открытия имен религиозных мыслителей, философов, их трудов и творений. Постижения "пути русского богословия" так и не произошло. Большинство тех, кто "стал на путь религии", толком ничего не знают о Розанове, Бердяеве, Соловьеве, Леонтьеве, Хомякове, их трудах. И ни Церковь, ни религиозно-просветительские организации, ни православные фонды этого знания людям не несут. Хотя в начале 90-х романтики религиозного возрождения думали и ждали, что у нас вновь, как в начале XX века, возродятся религиозно-философские собрания.
Церковь, как показало время, не стала этим искателям помогать в труде религиозно-философского осмысления жизни, она выполняла сугубо богослужебные функции: крещение детей и взрослых, венчание вступающих в брак, отпевание умерших, введение в приходскую жизнь, катехизация, изучение литургической традиции и житий святых, отмечает Марк Смирнов, добавляя, что и средства массовой информации не способствовали религиозному просвещению.
Когда в 90-е годы религиозная тематика стала заполнять эфир и страницы печатных изданий, журналисты оказались к этому абсолютно не готовы, их никто этому не учил. Им показалось, что эта функциональность приходской жизни и есть та церковность, которая необходима изголодавшемуся по "духовности" народу. Они стали просто "подсовывать" обществу псевдоцерковную тематику и давать информацию о "жизни приходов".
Конечно, те, кто искал именно такой внешней церковности, ее и получили. А те из светских людей, которые умеют критически мыслить, увидели скучнейшие сюжеты по ТВ, услышали малозанимательные разговоры по радио "на тему", прочитали энное количество публикаций и поняли, что все это совершенно не интересно современному человеку. Речь идет не только о молодых людях, но и о тех, кому за тридцать. Поэтому у них уже выработался рефлекс отторжения, пишет Марк Смирнов.
Религиозная тематика в нынешних российских СМИ, по мнению автора, не достигла уровня дореволюционной церковной журналистики, а уж тем более уровня "журналистики западной, где в любом крупном политическом издании, разумеется, светском, есть раздел, где совершенно отстранено, но очень компетентно, а самое главное – аналитически пишут о религии, в которой, как известно еще со времен античности, нет ничего другого, чего бы не было в жизни", говорится в публикации.
Тем не менее ее автор не хочет завершить свою статью на пессимистической ноте. "Тоска по Богу, стремление к Нему всегда двигало и движет русского человека во всех его творческих устремлениях. Еще только начато осмысление пути России в XXI веке, еще только идет процесс ее духовного выздоровления, а значит, рано или поздно последует и результат. Ведь Религиозное Возрождение, начатое на рубеже XIX и XX веков, еще не закончено. Все еще только начинается", - завершает свою статью Марк Смирнов.
