110 лет назад, в ноябре 1909 года, родился Михаил Маклярский - полковник госбезопасности, глава отдела 4-го управления НКВД-НКГБ СССР, которое занималось диверсионно-разведывательной работой на оккупированной территории. Но получил Маклярский известность еще и как драматург и сценарист - он был автором сценария и консультантом знаменитого фильма "Подвиг разведчика" про легендарного советского разведчика Николая Кузнецова.
Издание "Радио Свобода" посвятило Маклярскому большой материал, отмечая, что выдающимися героями-разведчиками зачастую объявляют кабинетных гениев, которые никогда в жизни сами не испытали смертного ужаса перехода линии фронта и смертной же работы в тылу врага, зато посылали туда разведчиков и диверсантов, чаще всего просто на убой.
Чаще всего имя Маклярского упоминают в связи с его службой в подразделении сталинского "террориста N1" Павла Судоплатова. Особенно в связи с чекистской операцией осени 1941 года по созданию боевого подполья в Москве - на случай ее падения. Приказ о создании такого подполья нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия получил в сентябре 1941 года, когда Сталин пришел к выводу, что Москву, возможно, не удержать.
Вызвав к себе Судоплатова, Берия поставил задачу: "Не исключено, что какой-то части немцев удастся прорваться в город. Мы хотим создать в Москве нелегальные резидентуры и группы боевиков. Они развернут здесь нелегальную работу". Одним из тех, кто вербовал нелегалов-боевиков, был Михаил Маклярский.
Артист из Нижнего Новгорода Николай Хохлов, которого завербовал Маклярский, спустя 13 лет остался на Западе, отказавшись выполнять порученное ему убийство. Вот как он описал свои впечатления от вербовки, во время которой Маклярский объяснял: "Если немцы войдут в Москву, они должны почувствовать себя здесь, как в осином гнезде. Для этого в городе должны остаться боевые группы. Люди, готовые ради борьбы на все. Но дело не в одной решимости драться. Войти в доверие к немцам не так-то просто. Мы подумали о небольших группах артистов эстрады. Немцы любят искусство, в особенности не очень серьезное. Они могли бы использовать такие коллективы для обслуживания своих фронтовых частей. Вы свистеть не разучились? Нет? Ну, и прекрасно. Мы включим вас в одну из таких групп. Если немцы возьмут Москву, они обязательно устроят парад Победы. И пусть устраивают... Может быть, даже Гитлер пожалует. Представьте себе большой концерт для фашистского командования. В зале немецкие генералы, правительственные чиновники, министры всякие... И вдруг - взрыв, один, другой... гранаты. Жив русский народ! Жив и сдаваться не собирается. Понимаете, что это значит?"
То, что этот план не был художественным вымыслом, подтвердил в своих мемуарах и сам Судоплатов: "К возмездию против немецкого командования под руководством М. Маклярского мы готовили актерский ансамбль во главе со "Свистуном" - Николаем Хохловым, позднее ставшим перебежчиком. Планировалось, что Хохлов вместе с группой акробатов, выступая перед немецкими высшими офицерами, во время эстрадного номера - жонглирования - должны были забросать их гранатами". В другой версии своих воспоминаний Судоплатов писал:: "У нас, между прочим, была одна очень интересная боевая группа из четырех человек. Один - артист-свистун (специалист по художественному свисту). Другая - женщина-жонглер. Она жонглировала боевыми гранатами, закамуфлированными под... небольшие поленья. Представляете? Идет концерт, скажем, в немецком офицерском собрании. На сцене изящно жонглирует своими "полешками" дама. И вдруг эти "дрова" летят в публику... Этот номер придумал Маклярский".
Сам Николай Хохлов описывает массу других подробностей подготовки будущих боевиков. Подпольщикам вручили два чемодана, набитых пистолетами, гранатами, пачками патронов и взрывчаткой: "Идите боковыми улицами, старайтесь обходить патрули, чтоб вас не поймали с этим делом". Если бы будущих подпольщиков задержал патруль, в соответствии с действовавшими приказами, они были бы расстреляны на месте.
О том, как были подготовлены диверсанты-артисты, свидетельствует следующее воспоминание: "Вдруг Нинин пистолет сам собой исправился, хлопнул выстрел, и пуля, пробив рукав Сергеева пиджака, шлепнулась в самый центр мишени", "Тася... широко размахнувшись, бросила гранату прямо себе под ноги. - В щель! - рявкнул Егор и, схватив девушек в охапку, швырнул их в траншею. Все отделались легким испугом".
15 октября 1941 года капитан госбезопасности Михаил Маклярский, отвечавший за подготовку группы Хохлова, вызвал всю четверку для дачи последних ЦУ к себе, в здание НКВД на Лубянке: "Но, что же, - поднял Михаил Борисович на нас глаза. - Что я могу вам, ребята, сказать? Ничего хорошего... Москву оставляем... Немецкие танки на окраинах города. Держитесь и помните, что вы будете защищать... Не горячитесь. Ждите связи и указаний. Но и сами не плошайте. Запомните - жизнь ваша нужна. Если уж и отдавать ее, то вовремя и с толком... Помните все, чему мы вас учили. Увидимся в подполье... Постарайтесь сначала войти прочно в доверие к немцам..."
Но подполья не случилось - в декабре 1941 года стало ясно, что столицу не сдадут, Маклярский принял от боевиков-эстрадников ранее выданное оружие и денежный "оперативный фонд", который изрядно "похудел" за время их подготовки. Тогда Маклярский сам признался, что идея с диверсантами артистами была изначально провальной: "Вся Москва знала, что вы связаны с разведкой! Ваше счастье, что немцы до Москвы не дошли. Болтались бы вы все четверо в первые же двадцать четыре часа на ближайшем фонаре".
Маклярский, как писал Хохлов, еще долго предлагал подобные неординарные планы, в том числе покушения на Гитлера, так как это была не инициатива, а попытка реализовать приказ Сталина, исполнить который было невозможно, но можно было имитировать деятельность.
В частности, предполагалось забросить в Германию специально подготовленного боевика - боксера Игоря Миклашевского, которого подвела бы к Гитлеру советская агентура в Берлине - князь Януш Францишек Радзивилл и актриса Ольга Чехова. "У нас существовал план убийства Гитлера, - утверждал Судоплатов, - в соответствии с которым Радзивилл и Ольга Чехова должны были с помощью своих друзей среди немецкой аристократии обеспечить нашим людям доступ к Гитлеру".
Попутно Миклашевский получил задание убить своего дядю, актера Всеволода Блюменталя-Тамарина, сотрудничавшего с немцами. Тот имитировал голос Сталина, зачитывая от его имени по немецкому радио фальсифицированные указы и приказы. Пройдя подготовку, Миклашевский под видом красноармейца-перебежчика перешел к немцам через линию фронта. Какое-то время провел в лагере для военнопленных, затем вступил в Русскую освободительную армию генерала Власова (РОА) и после прохождения проверки попал в Берлин.
По версии Судоплатова, Миклашевскому якобы удалось наладить связь с Москвой, а на одном из приемов даже выйти на Ольгу Чехову. Но обеспечивать ему доступ к фюрера актриса не стала. Но одно из заданий Миклашевский все же выполнил: после окончания войны убил своего дядю. После возвращения в СССР он был награжден орденом Красного Знамени.
Маклярский: тайная биография создателя "эстрадного" подполья
По официальным данным, автор этих диверсионных идей, разведчик Михаил Маклярский - родом из простой семьи бедного портного, начавший свой боевой путь в 1924 году со службы в погранвойсках, куда он добровольно отправился, чтобы сражаться с басмачами в Средней Азии. Затем он создавал и забрасывал в тыл к немцам разведывательные и диверсионные группы, отряды. После войны якобы окончил Литературный институт имени Горького, был сценаристом, драматургом, лауреатом Государственных премий.
Как пишет "Радио Свобода", официальная биография Маклярского изобилует невнятностями, сказочными превращениями, труднообъяснимыми совпадениями и умолчаниями.
Доподлинно не известна даже дата его рождения: просто "ноябрь 1909 года". Дата "3 (16) ноября" появилась только в последние годы, но насколько она точна и правдива, загадка. В наиболее точном, предельно выверенном и документированном справочнике Никиты Петрова "Кто руководил органами госбезопасности, 1941-1954" (М., 2010) такой даты нет.
Как писал про Маклярского работавший под его началом агент НКВД (а затем уже журналист и писатель) Кирилл Хенкин, "Миша, сын одесского портного, которого он потом с трудом выдавал за рабочего от станка". Но Мишей он тоже не был, ибо назвали его родители Исидором. И
Про погранвойска, куда он якобы записался добровольцем в 1924 году, - тоже выдумка: вообще ни в каких войсках Маклярский никогда не служил, а в 1924 году и не мог - ему тогда было 14 лет. С басмачами тоже никогда не воевал - ни тогда, ни позже. Да и не брали добровольцев в состав пограничной охраны и войск ОГПУ (как именовалась структура), а специальные наборы производили строго по классовым критериям, в рамки которых Маклярский не вписывался: происхождение не пролетарское и даже не крестьянское, а почти что мелкобуржуазное.
Родился он не в семье простого портного, как писал позднее в анкетах. Борис Маклярский, отец будущего чекиста, человек в дореволюционной Одессе весьма уважаемый и известный, - владелец портняжной мастерской (своего ателье). Располагалась мастерская в доходном доме в самом центре города, в его фешенебельном деловом и торговом центре - на Пушкинской улице, в доме N54. В том доме и жили всей семьей Маклярские, что зафиксировано в адресном и справочном издании "Вся Одесса" на 1914 год, куда вносили далеко не всякого.
То есть у Исидора (Миши) Маклярского родители были состоятельные. Но когда пришла пора идти в гимназию, на дворе был уже 1918-й. Так что когда его официальная биография сообщает, что в 1922 году он уже закончил в своей родной Одессе 7 классов, это далеко от правды - он не мог иметь семиклассное образование в 12 лет. Кроме того, в чекистских анкетных данных Маклярского значилось, что родители его умерли в 1924 году. Скорее всего, он "похоронил" их в анкетах, так как наличие отца, хозяина ателье, могло стать обременительным для карьеры начинающего чекиста.
В официальной биографии Маклярского все провисает до февраля 1923 года, когда, как там значится, Исидор Маклярский устроился сначала в одну кустарную мастерскую - учеником-переплетчиком, затем в другую - электриком. Недолго трудился он и курьером районной библиотеки при клубе имени Розы Люксембург. А с апреля 1925-го по апрель 1926 года учился во 2-й профтехнической школе "Металл" имени Карла Маркса, а попутно еще и в Окружной советско-партийной школе. С июня 1927 года он оказался на строительстве Турксиба - Туркестано-Сибирской железнодорожной магистрали, который давал отличную возможность начать жизнь с чистого листа, оборвать корни, заметая следы "нехорошего" происхождения. Но, несмотря на то, что ни с какими басмачами делопроизводитель, а затем и помощник уполномоченного ИНФО ГПУ при СНК Туркменской ССР, никогда не воевал, как указывал он в анкете, в декабре 1931 года Маклярский уже был в Москве - в центральном аппарате ОГПУ. В центральном аппарате Особого отдела (ОО) ОГПУ СССР, надзиравшего за красными командирами, а также красноармейцами и краснофлотцами. Ему тогда только исполнилось 22 года, и он даже еще не был членом ВКП(б) (приняли только в феврале 1932 года).
Как полагает издание, кто-то немалого чина, отправившийся в центральный аппарат на "ответработу", прихватил с собой и Маклярского.
Далее была служба по линии особых отделов - с постепенным повышением, а 8 июня 1934 года оперуполномоченный 4-го отделения ОО ОГПУ получил свою первую награду - знак "Почетный работник ВЧК-ГПУ (ХV)". Что необычно: и знак полагался за "выдающиеся заслуги", и стаж службы награждаемого в органах или войсках ОГПУ должен был быть не менее 10 лет. С июля 1934 года Маклярский - оперуполномоченный 3-го отделения ОО Главного управления государственной безопасности (ГУГБ) НКВД СССР, затем повышен до должности помощника начальника 6-го отделения ОО ГУГБ НКВД СССР, а в октябре 1935 года переведен в аппарат по внутренней охране Кремля - помощником начальника особого отделения, в декабре того же года после аттестации ему присвоено звание лейтенанта госбезопасности.
В июле 1936 года Маклярского переводят из кремлевской охраны в Дмитлаг НКВД, строивший канал Москва - Волга. Дмитлаг - это ГУЛАГ, служивший отстойником для проштрафившихся чекистов, после ОО ГУГБ и тем паче кремлевской охраны это просто падение с Олимпа. Отправили его туда начальником отделения 3-го отдела Дмитлага. В структуре лагерного управления именно третьи отделы курировали агентурно-осведомительную сеть среди заключенных, вербовали среди зэков новых стукачей, бдительно следя за любыми "антисоветскими проявлениями" в зоне, из которых можно было "лепить" новые дела, чаще всего расстрельные.
О том, что "герой-разведчик" трудился в системе ГУЛАГа, его биографы умалчивают. Почти год Маклярский занимался работой с лагерными стукачами. Но сразу после торжественного открытия канала Москва - Волга весь руководящий состав Дмитлага по приказу наркома внутренних дел Ежова был арестован. 1 мая 1937 года пришли и за Маклярским. Имя Маклярского упомянуто в показаниях арестованного комиссара госбезопасности 3-го ранга Сергея Пузицкого, заместителя начальника Дмитлага. Пузицкий показал, что "наметил небольшую группу чекистов, работающих на канале, для использования их в террористической группе". Среди них он назвал и Маклярского, охарактеризовав его, как и прочих, "морально разложившимся", да еще и "подхалимом" - "с преступным прошлым, с преступными действиями по Дмитлагу: Маклярский - имел в прошлом взыскание за троцкистское выступление и за это был направлен на работу в Дмитлаг".
Фигурантов этого дела обвинили в подготовке переворота силами заключенных, из которых они якобы формировали боевые отряды.
Практически всех фигурантов дела вскоре расстреляли, но Маклярский уже 10 августа неожиданно оказался на свободе - с формулировкой "за недоказанностью обвинения".
До июня 1938 года он находится в подвешенном состоянии: числится в штатах НКВД, но без должности и под подозрением. Затем его восстановили в органах и отправили в тот же гулаговский отстойник, хотя и с должностным повышением - начальником отделения того же третьего отдела, но уже центрального аппарата ГУЛАГ НКВД.
В феврале 1939 года, когда Берия чистил чекистские ряды от кадров Ягоды и Ежова, Маклярского выгнали из НКВД, формально отправив на пенсию. Но в сентябре 1939 года его вновь вернули - в Управление по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) НКВД. Там он получил должность начальника 2-го отдела - отдела учета и регистрации военнопленных. Именно тогда Красная Армия вошла в Польшу, счет пленных шел на десятки и сотни тысяч, новая структура остро нуждалась в специалистах.
Как свидетельствуют документы, Маклярский, курировавший лагеря, где концентрировали именно пленных польских офицеров, имел прямое и непосредственное отношение к "Катынскому делу". По крайней мере, именно он и курировал составление тех списков, которые затем стали расстрельными. Подпись Маклярского обычно идет в документах сразу после подписи начальника УПВИ НКВД Супруненко. В июне 1940 года Маклярского повысили в звании до старшего лейтенанта госбезопасности, что соответствовало армейскому майору.
А в декабре Маклярский был возвращен в ГУГБ НКВД - во Второй отдел (борьба "с антисоветскими элементами"), старшим оперуполномоченным 4-го отделения, в его ведении "агентурная разработка по антисоветским политпартиям", "тюркско-татарско-монгольским" и кавказским "контрреволюционерам". Затем он замначальника 1-го отделения 3-го отдела 3-го управления НКГБ, а это уже "освещение" (и вербовка стукачей) в контингенте куда более важном: "антисоветские формирования среди академической, технической, сельскохозяйственной, медицинской, педагогической и юридической интеллигенции".
Именно подчиненные Маклярского в августе 1941 года пытались вербовать в осведомители Марину Цветаеву, после чего она повесилась, напоминает "Радио Свобода". "Сразу по приезде Марины Ивановны в Елабугу, вызвал ее к себе местный уполномоченный НКВД и предложил "помогать", - писал Кирилл Хенкин. - Провинциальный чекист рассудил, вероятно, так: женщина приехала из Парижа - значит в Елабуге ей плохо. Раз плохо, к ней будут льнуть недовольные. Начнутся разговоры, которые позволят всегда "выявить врагов", то есть состряпать дело. А может быть, пришло в Елабугу "дело" семьи Эфрон с указанием на увязанность ее с "органами". ...Рассказывая мне об этом, Миша Маклярский честил хама чекиста из Елабуги, не сумевшего деликатно подойти, изящно завербовать, и следил зорко за моей реакцией..."
В октябре 1941 года его перевели в "контору" Судоплатова, поручив организацию террористического подполья. Как отмечает издание, сценарий действий этого подполья был взят из материалов тех липовых дел, в которых "враги народа", строя козни против вождей партии и правительства, жонглировали булавами со взрывчаткой.
