"30 октября в День памяти жертв политических репрессий я поехал на Левашовское мемориальное кладбище вместе с группой из Санкт-Петербургского общества эстонской культуры. Это общество устроило традиционную лютеранскую службу около скромного мемориала памяти эстонцев - жителей Ленинграда и области, расстрелянных в 1937–38 годах. Тогда были расстреляны более 4000 человек", - пишет в блоге на сайте радио "Свобода" доктор физико-математических наук Анатолий Вершик.
"Здесь нет могил, так как трупы сваливали во рвы, но есть молодые березы и сосны, к стволам которых прикреплены маленькие таблички с фотографиями или без, с именем, фамилией и годом расстрела. Или маленький камень - прямо на земле, с такой же табличкой. Общее число приехавших на Левашовское кладбище в этот день поразило меня: по примерным подсчетам, по крайней мере несколько тысяч человек. Огромный колокол, в который может ударить каждый прохожий, звонил непрерывно несколько часов".
"Я уверен, что с посещения Левашовской пустоши стоило бы начинать так называемое патриотическое воспитание молодежи. О чем может думать человек, глядя на березу с табличкой, на которой написано "имярек родился в 1910-м, расстрелян в 1937-м". Почему он был расстрелян? Почему расстрелянных так много? Что они сделали плохого? Кто приказал убить их?
Как ответить на эти страшные вопросы? Ведь запретить задавать их не удастся. Сделать вид, что ничего не было? Тоже не удастся, хотя советская, коммунистическая, да и нынешняя пропаганда очень этого хотели. Как сказал один видный партийный вельможа в 1960-е годы: "Наша задача - изжить из сознания людей воспоминание о 1937-м". Нет, придется признать: от этих вопросов не уйти никогда, травмированное сознание составляет часть российской общественной психики. Более того, как ни ужасно, это, может быть, единственная составляющая психики, объединяющая почти всех".
"Каким бы парадоксальным или даже кощунственным это ни казалось, именно "всеобщность воспоминаний", общенациональная травмированность советским прошлым, сочувствие к невинным жертвам может стать платформой для единения России. Ведь почти нет людей или семей, которых так или иначе не затронули сталинские репрессии. Но объединять должны не месть и не разбирательство в том, кто прав, а кто виноват, а очень простая истина, которая была попрана в октябре 1917 года: ценность человеческой жизни непреложна".
"Я не вижу никаких других столь же общих, приемлемых идей для России. Неоспоримый в своей фундаментальности факт - о победе в Великой Отечественной войне - уже не служит "скрепой". Он не работает, он выдохся не только потому, что официальная пропаганда давно опошлила эту победу, и не только потому, что есть много справедливых комментариев по поводу этой победы, но и в силу того, что из этого факта не вытекает конструктивных следствий для будущего страны.
Конечно, идея национальной памяти не может стать основой для примирения с теми, кто продолжает поклоняться Ленину, поклоняться тому, кто объявил: ценность человеческой жизни определяется лишь текущими интересами "пролетарской" власти".
"Как можно реализовать идею ценности человеческой жизни? Нужны колоссальные усилия, чтобы принять такую парадигму. Придется снова пережить многое, пересмотреть и отвергнуть массу догм, к которым мы привыкли, пересмотреть отношение к прошлому, переоценить роль многих исторических событий и личностей. Можно предвидеть колоссальное сопротивление самой идее, и уж во всяком случае сопротивление ее исключительности. Есть целые категории лиц, которым эта идея враждебна по существу, особенно в ее историческом контексте (сторонники "чекизма" во всех видах в основном находятся у власти в России)".
"Главный вопрос таков: приведет ли принятие парадигмы ценности человеческой жизни к практическим результатам, например в экономике или общественной жизни? Ответ, безусловно, "да". В той мере, в какой в первую очередь личность и жизнь человека ценны, станут невозможными избиения и пытки беззащитных людей в тюрьмах и на улицах. А в той мере, в какой человеческая мораль становится общепринятой, невозможна неприкрытая коррупция. Уважение достоинства личности поощряет инициативу во всех видах деятельности и ограничивает власть чиновничества. Власть вследствие этого не может оставаться продолжателем советской традиции - быть несменяемой, закрытой для критики широких общественных кругов. Власть не сможет оставаться по существу своему полицейской, не может возглавляться выходцами из спецслужб, сохранившими привычки к закрытости.
Противоречия между желаемым и существующим в России огромны, и пока мало надежд на их разрешение. Но главное в том, что без осознания вышесказанного значительной частью общества, без острого желания изжить советскую привычку к несвободе, без желания расстаться с недомыслием, с попугайским повторением пропагандистских штампов наша страна никогда не выйдет из кризиса".
