Если вы Эндрю Моушен, британский придворный поэт, облеченный почетной обязанностью сотворить памятную жизнеутверждающую оду в честь свадьбы принца Чарльза и Камиллы Паркер-Боулз, то все рифмы, которые приходят в голову на слово "Камилла", - ванилла, горилла, Годзилла - кажутся неуместными, пишет The New York Times (перевод на сайте Inopressa).
Не хочется также пускаться в описание невзгод, предшествовавших свадьбе, которые заставили британцев в последние дни испытать не украшающее их злорадство: суматоха по поводу времени и места церемонии, то обстоятельство, что родители жениха не будут присутствовать на свадьбе, призрак бывшей жены Чарльза Дианы, подобно духу Банко, омрачающий праздник.
Может, эту королевскую церемонию действительно труднее других увековечить в стихах, но каждая из них связана с теми или иными проблемами, говорит Роберт Поттс, редактор литературного приложения к Times, до недавнего времени редактировавший журнал Poetry Review ("Обзор поэзии").
"Каждый раз это прямо-таки невыполнимая задача, - говорит Поттс о стихах, посвященных королевским свадьбам. - Не вполне понятно, почему кто-то вообще за это берется".
Моушен отказался дать интервью относительно того, как продвигается поэма, но сказал, что к субботе, на которую назначена свадьба, она будет готова. Начиная с 1999 года, он создал серию стихотворений, посвященных королевской семье. Он восхваляет Елизавету за "пятьдесят лет верного служения долгу", воспевает принцессу Маргарет, которая умерла, зная, что "любовь и долг говорят на разных языках", а в стихотворении по случаю 21-го дня рождения принца Уильяма пишет: "Это – порог, преддверье, знаменательный день, новая страница, совершеннолетие принца".
В прошлом стихи, посвященные королевской семье, были признаны его лучшими творениями.
Великий поэт Тэд Хьюз, предшественник Моушена, однажды написал стихотворение, посвященное свадьбе принца Эндрю и Сары Фергюссон, где были такие строки: "Вас унес вертолет, в котором я был пилотом". Их брак закончился разводом. В стихотворении в честь 40-летнего юбилея коронации Елизаветы он без видимой иронии воздавал хвалы ее собачкам.
В 1976 году Чарльз попросил Джона Бетджемана, который был придворным поэтом до Хьюза, написать стихотворение в честь юбилея королевы. Результат дня работы выглядел следующим образом:
For our Monarch and Her People
United and yet free
Let bells from every steeple
Ring out the Jubilee
("Для нашей королевы и народа, единого и свободного, пусть в честь юбилея звенят колокола всех колоколен") – и весьма огорчил наследника трона, о чем говорится в его авторизованной биографии.
"Это стихотворение было не совсем таким, как я ожидал", – сокрушался он.
Хотя Моушен написал стихотворение, осуждающее войну в Ираке, он поклялся, что никогда не будет "насмехаться, принижать или критиковать" в своей поэзии королевскую семью. Он говорит, что рассматривает себя как "городского глашатая в поэзии", и напоминает несколько стихотворений, не связанных с темой королевской семьи, а именно: Нельсон Манделла, агрессия подростков, бедствие в Паддингтоне, перепись населения, английская команда по регби и ежегодная встреча членов национального профсоюза.
Однако стихи о королевской семье неизменно привлекают к себе наибольшее внимание и принимают весь огонь на себя. Поэты как класс – это ранимые существа, ревнивые и подозрительные, и когда один из них поднимается до такого публичного поста, как придворный поэт, это неизбежно делает его уязвимым для грубых комментариев всех остальных.
В стародавние времена дела обстояли еще хуже. Придворные поэты писали просто вопиюще плохие стихи, даже для своего времени, как, например, Альфред Остин в эдвардианскую эпоху, написавший по случаю болезни принца Уэльского: "И понеслась по проводам весть: "Ему не лучше, он все так же плох".
Но даже Остина не подвергали таким жестоким насмешкам, как Колли Гиббера, который стал придворным поэтом, поднявшись по социальной лестнице в 1730 году. Поуп посвятил ему такую эпиграмму:
In merry old England it once was a rule,
The King had his Poet, and also his Fool:
But now we're so frugal, I'd have you to know it,
That Cibber can serve both for Fool and for Poet.
("В доброй старой Англии было заведено, чтобы у короля был поэт и дурак, но теперь нам приходится экономить, и, скажу я вам, Гиббер вполне может быть и поэтом, и дураком")
Моушена не подвергают такому издевательству, но все, что он пишет, неминуемо критикуют все кому не лень.
