Шведское государство закончило выплату долгов шведкам, которые в период с 1935 по 1975 годы подверглись насильственной стерилизации. С 1999 года приблизительно 1700 человек получили почти 300 млн крон (33 млн евро), по 175 тысяч крон (19 200 евро) каждый.
Известно, что к сегодняшнему дню удовлетворены 20% требований о выплате компенсаций, пишет сегодня Liberation (перевод на сайте Inopressa.ru).
Некоторые люди полагали, что были стерилизованы, но не имели никаких подтверждающих этот факт документов. В других, более редких случаях, специально созданные органы приходили к выводу о том, что истцы не могут доказать факт давления или принуждения к стерилизации.
По принятому в 1934 году закону о стерилизации социально плохо адаптированные или умственно отсталые люди считались гражданами, которые портят имидж общества и обходятся ему в круглую сумму.
Французское издание задается вопросом: после выплаты компенсации считает ли Швеция, что расплатилась по долгам?
"Я надеялась, что кто-то из членов правительства напишет мне личное послание, попросит прощения, что Швеция продемонстрирует большее сострадание", - говорит Барбо Лисен, одна из тех женщин, кто в числе первых получили компенсацию за то, что подверглись насильственной стерилизации.
С ней это случилось в 1946 году. В детстве у Барбо иногда случались судороги. Был поставлен диагноз - эпилепсия. Когда она забеременела, ее лечащий врач оказался категоричным: необходимо сделать аборт и провести стерилизацию. Под нажимом врача Барбо отступила. С тех пор она стыдилась того, что стала индивидуумом второго сорта.
Швеция испытала потрясение, когда в августе 1997 года разразился скандал в связи с насильственной стерилизацией. Ни одна новость, за исключением убийства в 1986 году премьер-министра Улофа Пальме, не получала такого широкого освещения в прессе.
В 1934 году парламент единогласно проголосовал за принятие первого закона о стерилизации; второй закон был принят в 1941 году. Для правых главным аргументом была защита нордической расы. Левые и социал-демократы стремились избежать обострения социальных проблем. Социально плохо адаптированные люди или умственно отсталые рассматривались как граждане, ухудшающие имидж общества, которые к тому же обходятся ему очень дорого.
Майя Рунсис, историк, случайно наткнувшись на архивные документы, испытала шок, открыв первый же документ. "Это было письмо, написанное священником в полицию. Он жаловался на то, что 13-летняя девушка неспособна выучить катехизис. Это был конец 30-х годов. Этого оказалось достаточно, чтобы девочку стерилизовали!" И таких случаев - огромное множество. Скромные женщины, у которых было много детей, трудные подростки и т.д.
И даже завершения Второй мировой войны и разоблачений, связанных с Холокостом, оказалось недостаточно для прекращения этой практики. Швеция была искренне убеждена в том, что действует на благо общества. Пришлось дожидаться 70-х годов и активизации движения феминисток, чтобы закон был пересмотрен. Стоит ли уточнять, что феминистки не выступали против этих стерилизаций как таковых, а были против того, что более чем в 90% случаев операции подвергались женщины. Несбалансированный закон в плане равноправия полов.
Швеция отреагировала лишь после того, как мировая общественность стала показывать на нее пальцем, утверждая, что там применяются нацистские методы. Была создана комиссия по расследованию, затем были выплачены компенсации. Итоги таковы: в период с 1935 по 1975 годы подверглись стерилизации 63 тысячи человек, из них 27 тысяч - насильственно, без согласия или под давлением, например, под угрозой лишения пенсии.
Барбо стала одной из немногих жертв, которая рассказала свою историю представителям СМИ. "Многие не решаются на это до сих пор, - говорит она. - Я постоянно испытываю стыд. Я всегда чувствую, что на меня наклеен ярлык. Для правительства мы принадлежим к прошлому. Оно хочет, чтобы благодаря деньгам эта история забылась. Все это настолько бюрократично, бездушно".
Всю свою жизнь Барбо пыталась доказать, что она не идиотка, "приступы эпилепсии" не повторялись с 1946 года. Везде за границей, где служил ее муж, она предъявляла свои водительские права - как документ, свидетельствующий о ее нормальности. Она никогда не хотела усыновить ребенка, опасаясь, как бы ее "эпилепсия" не обернулась несчастьем: "Во время припадка я могла уронить ребенка". В 70-е годы, когда более внимательный доктор провел нужные исследования и заявил, что она никогда не страдала эпилепсией, было уже поздно.
