"Закон о домашнем насилии в США. Как это работает. Если жертва насилия (а в 97% случаев это - женщины) обращается в полицию, полиция прибывает на дом в течение нескольких минут. Никаких там "да сами разбирайтесь", "милые бранятся - только тешатся". Полиция специально обучена динамике отношений в ситуациях домашнего насилия и относится к подобным звонкам очень серьезно", - пишет клинический психолог в Facebook в связи с громким делом сестер Хачатурян.
"Полиция осматривает жертву на предмет признаков физического абьюза: синяки, кровоподтеки и т.п. Квартиру - на предмет разрушений, проломленных кулаком стен и т.п. Если находит, абьюзера арестовывают и помещают на 24 часа в jail. За эти 24 часа происходит слушание в суде в присутствии судьи. Даже если жертва забрала заявление, абьюзера продолжает судить штат. Эта поправка вышла к закону, учитывая, что многие жертвы насилия по самым разным причинам забирают заявление обратно. Обычно на первый раз абьюзер получает предупреждение и обязан пройти 26 сессий терапии: один час по разу в неделю, то есть это продолжается в течение полугода. За терапию офендер платит из своего кармана.
В каждом штате есть свои вариации, но у нас, в Иллинойсе, именно так. Согласно иллинойскому протоколу исполнения закона о домашнем насилии.
Терапевт каждый месяц пишет отчет по "успехам" абьюзера для суда. Потому что через 26 недель суд рассматривает, что делать с абьюзером дальше. Если уперся рогом и настаивает, что "это она меня довела" - иди в тюрьму. Если осознал: иди на волю, но попадешься второй раз - иди в тюрьму.
Терапия абьюзеров обычно проходит в групповом сеттинге, в группе не больше 12 человек. Формат: не наказывающий, а обучающий, дискуссионный и ни разу не унижающий или высмеивающий. К абьюзерам и офендерам относятся так, как хотят, чтобы они относились к своим партнерам, ставшим жертвами их насилия. Специально обученные сертифицированные терапевты моделируют для офендеров эффективное поведение в ситуациях конфликта. Людей, разрешающих конфликты исключительно через мордобой, учат новым способам разрешения конфликтов.
Комната для терапии оборудована так, что в случае чего терапевт нажимает кнопку и через пять секунд в комнате появляется вооруженный до зубов отряд полиции. И участники терапии об этом знают. Также они знают и видят направленные на них видеокамеры.
Такую работу обычно проводят только аккредитованные судом агентства, у которых есть все необходимое оборудование для безопасности терапевтов и самих участников групп.
Я предвижу белые пальто с комментариями: "Ах, как примитивно, это же для быдла и тех дур, которые за них замуж выходят". Как терапевт, который провел несколько лет в комнате с сигнализацией, поспешу сказать: я имела честь познакомиться с офендерами, которые были лучшими представителями богатых северных пригородов Чикаго: врачами, юристами, риелторами и другими "интеллигентными" профессиями. У меня был клиент, который угрожал жене сделать во сне укол, от которого она никогда не проснется, если она "хоть одному человеку п...т, что он ее систематически избивает", - конец цитаты. Муж ее был очень уважаемым врачом. Жена и не заявляла на него: заявил гинеколог жены, когда она пришла к нему на прием и он увидел следы насилия на теле. Врач тут же позвонил в полицию, конечно, потому что в Америке представители профессий врача, психолога и учителя являются mandated reporter: они обязаны сообщать властям о признаках любого абьюза. Это часть их договора со штатом, который выдает лицензию на практику.
Огромное количество офендеров были эмигранты, выходцы из других стран, в которых не было подобных законов и отсюда - чувство полнейшей безнаказанности. Очень много выходцев из бывшего Союза, Польши, Югославии, Мексики и ряда африканских стран. У половины - высшее образование, почти у всех- безупречная репутация на работе. Я уверена, что про отца сестер Хачатурян тоже многие отзывались как об уважаемом человеке.
Как-то один полицейский, с которым я тесно сотрудничала, признался мне, что самые огнеупоротые офендеры- это русскоязычные выходцы из бывшего Союза.
- Приезжаешь такого арестовывать, а он тебе преспокойно: "фак ю, и фак твою страну. Кто вы мне такие, чтобы диктовать, что мне делать в моем собственном доме!" - рассказывал полицейский.
Кроме обязательного курса терапии, офендерам запрещено жить в своем доме, пока не закончится срок наказания. Если жертва оформляет order of protection, в котором прописано, что она не хочет получать телефонные звонки или имейлы от своего абьюзера, не хочет, чтобы он подходил к ней на расстояние 20 метров, значит он обязан выполнять любые условия, прописанные в order of protection.
Все аресты, защитные ордера, обвинения заносятся в criminal record офендера, а это влияет на нахождение работы, на получение гражданства, карьеру и т.д.
Закон о домашнем насилии - это комплексный подход к проблеме домашнего насилия. В нем участвуют полиция, система судов, психологи, социальные работники, сотрудники приютов для жертв насилия и т.д. Все эти люди проходят специальные тренинги и специально обучаются, чтобы знать, как себя вести в том числе и в самых опасных для жизни ситуациях.
После введения закона в 80-е годы в США количество погибших женщин от рук своих мужей и бойфрендов упало с 10 тысяч до 1,5 тысяч в год (на 300 млн населения). Для сравнения, в России на сегодняшний день эта цифра просто чудовищна: 14 тысяч женщин в год (на 140 млн населения).
Сталкивалась со многими судебными процессами в Америке, когда жертва насилия превышала уровень самообороны и доводила дело до убийства своего абьюзера. Защита в таких делах часто использует как раз закон о домашнем насилии. Если жертва докажет, что над ней систематически свершалось насилие, которое довело её до убийства, таких подсудимых полностью оправдывают.
Судьба сестер Хачатурян - это результат именно того, что в стране отсутствует закон о домашнем насилии. Я прожила 30 лет в Украине и вот уже 22 года живу в США. Я вижу большую разницу в том, как защищена женщина в Штатах и как беззащитна она в странах бывшего Союза в контексте домашнего насилия. В Америке у сестер Хачатурян было бы намного больше вариантов выбора. У меня нет в этом никаких сомнений".
