"Его обожествляли. С его смертью выпал главный камень существования, непонятно стало, как вообще жить дальше. Внушенная народу н е з а м е н и м о с т ь Сталина была такова, что все были в состоянии растерянности, и я тоже. Ни разу я не видел ни одного человека, который выглядел бы глубоко переживающим, рыдающим - ни одного! Но растеряны были все!
Через несколько дней я читал лекцию о международном положении на заводе «Красный богатырь», и секретарь парткома, беседуя со мной после лекции, сказал: «Да, страшная потеря, невосполнимая, но ведь какие люди остались – Георгий Максимилианович, Лаврентий Павлович, Вячеслав Михайлович!» Знал бы он, что вскоре случится с этими вождями!"
