"Долго наблюдал я за дискуссией по поводу политики в университетах с участием своих коллег - единомышленников, оппонентов и примирителей - придется и мне сделать свой камингаут. Для меня нет вопроса о том, место ли политике в стенах университета. Ибо университет – место политическое по определению, это один из локусов рождения современной политики (и современности как таковой), наряду с парламентом, площадью, театром, кафе, клубом – но обладающий при этом высшим авторитетом, где-то даже большим, чем авторитет правительства и церкви, автономией и неприкосновенностью", - пишет профессор НИУ ВШЭ на своей странице в Facebook.
"В университете, как в храме, могут спасаться протестующие (как и было в Сорбонне в 1968-м, где забаррикадировались студенты), на территорию университета запрещен вход полиции. (В теории, конечно). В университете неизбежно будут делаться политические заявления и формироваться политические пристрастия, потому что знание само по себе глубоко политично, ибо несет в себе отношения власти, как учил Мишель Фуко, если уж говорить о Париже 68-го. Право политического высказывания и политической позиции - это завоеванная веками корпоративная привилегия и часть университетской автономии.
Но здесь есть важная граница. Университет – это место политической дискуссии, но не политической организации, в бытность свою студентом МГУ в 1980-х я достаточно насмотрелся (и, признаюсь, научаствовался) в работе комсомольских и партийных ячеек. В университете не должно быть никаких форм партийной агитации, принадлежности и учета, я первым сниму с информационной доски плакат "Единой России" и любой другой партии, включая разделяемые мной лозунги оппозиции.
На прошлой неделе студент-заочник, сторонник ЛДПР, прислал мне неплохую работу по политической регионалистике, анализ высказываний Жириновского по федерализму в РФ, которая заканчивалась прямым восхвалением лидера, и я работу не принял и попросил ее переписать согласно академическим стандартам нейтральности и критического взгляда. Еще раз – политическому высказыванию, критике, оппозиционности – да, партийной политике и организации – нет.
И в этом смысле меня неожиданно удивил призыв Алексея Навального в его манифесте-программе помощи политзаключенным по делу 27 июля "как минимум в Вышке и в Бауманке создать инициативные группы и, распределив работу, методично поговорить с КАЖДЫМ студентом. Рассказать о произошедшем, предложить поставить подпись в поддержку, позвать на митинг. И просто получить огромную ведомость с переписью: кто за, кто против".
Я слишком много в течение учебного года заполняю ведомостей как преподаватель, и признаюсь, что не люблю это дело, как ненавижу вообще институциональную власть над студентом, данную мне должностью профессора. И я не хотел бы заполнять еще одну ведомость (и где гарантия, что она не попадет в руки к внедренному провокатору-эшнику) и заниматься политическим профайлингом наших студентов. Алексей Навальный, я разделяю многие Ваши взгляды, но здесь я категорически против.
Что касается митингов, то я рад, когда вижу своих коллег и студентов на митингах (включая так называемые "несанкционированные" – я за уведомительный, а не разрешительный порядок митингов, по моему глубокому убеждению, любой мирный митинг санкционирован ст. 31 Конституции РФ, и несанкционированы те органы исполнительной власти, которые запрещают гражданам пользоваться своим конституционным правом), я не скрываю своих политических пристрастий в фейсбуке, но я никогда не стану призывать своих студентов на митинги, и точно так же не стану отговаривать их от участия – прав коллега Григорий Юдин, который пишет что агитация студентов против митингов, "не ходите, дети, в Африку гулять" – еще одна форма патернализма и ограничения свободы. И точно так же я не стану спрашивать студентов об их политической (как и любой другой) ориентации – это противоречит моей профессиональной этике.
А в общем, неожиданным позитивным следствием полицейского террора холодным летом 2019-го стала дискуссия о политике в университетах, которую еще год назад нельзя было себе представить. Мы разворачиваемся от архаики к современности, мы за месяцы проскакиваем тот путь, который Европа проходила столетиями, у нас нет этих веков в запасе, и мы ускоренными темпами проговариваем и определяем профессиональные и гражданские стратегии Модерна перед лицом Левиафана с автозаком и дубинкой.
И я рад, что Вышка оказалась на переднем крае этой борьбы за современность – хотя человеческая цена этой внезапной политизации университета непомерно высока".
