"Дискуссия о "Медузе", в том числе искренний пафос ее обвинителей (к которым я тоже принадлежу), нечувствительно исказила политическую проблематику дела "Сети"*. Кажется, что обсуждаемая проблема выглядит так: люди, которым публика сочувствовала, видя в них жертв полицейского насилия и государственного террора, оказались торговцами наркотиками, а, возможно, даже и замешаны в убийстве", - пишет политолог на своей странице в Facebook.
"Но это полная туфта. История, которая рассказана в материале "Медузы", это вовсе не история о "фигурантах дела "Сети"*, как мы читаем теперь с утра до ночи в наших собственных постах и комментариях. Это история о группе людей, которых силовики взяли за жабры в начале 2017 года (а разрабатывали, видимо, еще раньше) по делу о торговле наркотиками и которые оказались одновременно отчасти левыми активистами.
Именно отсюда и началась фабрикация дела "Сети"*, аресты по которому прошли полгода спустя – в октябре – ноябре 2017 года. Аресты людей, которые никоим образом не фигурируют в "мартовском" деле о наркотиках, а являются лишь знакомыми фигурантов мартовского дела по разным социальным активностям.
Увиденная под таким углом зрения, история, рассказанная в "Медузе", - это история фабрикации дела "Сети"*, раскрывающая исходный механизм этой фабрикации. Пересечение темы наркотиков и политического активизма была тем крючком, с помощью которого начали лепить "террористическую организацию". И не только потому, что такое пересечение является удобным способом дискредитации политического активизма. А потому что законодательство и правоприменение по наркотикам являются идеальным инструментом "подвешивания", вербовки и давления на фигурантов. Лучше быть политическим, чем наркоторговцем – и в этом "лучше" интересы фигурантов и кукловодов совпадали.
Историю с убийством мы вынуждены оставить чуть в стороне – здесь слишком много неизвестного. Для меня здесь есть два фундаментальных факта: не очень внятные показания одного человека, указывающие на предполагаемых убийц (не ясно, был он соучастником или рассказывает с чьих-то слов), и очевидное нежелание силовиков расследовать это дело и выпячивать его. И последнее, конечно, серьезно напрягает. Как могли следователи не "ухватиться за труп", а наоборот даже всячески затенять, замазывать его в таком деле?
Но главное не в этом. "Сеть"* как феномен правоохранительного террора возникает все же не из мутных историй фигурантов "мартовского дела", которые дали для него первоначальную фактуру. Она возникает как артефакт 205.4 статьи УК о террористическом сообществе. Это статья говорит, что если вы участвовали в террористическом сообществе, то не надо доказывать вашей конкретной вины, какого-то противоправного действия, вы разговаривали, переписывались, ходили вместе в лес – это и есть преступление, если доказано, что ваше сообщество было террористическим.
А отсюда уже автоматом следует неизбежность пыток – потому что нужно только что-то, что будет предъявлено как доказательство вашей террористичности, чтобы ваш совместный поход в лес потянул на восемь лет тюрьмы. И это "что-то" - это подброшенное на старте оружие и самооговор затем. А самооговор – это пытки, потому что признание – царица доказательств. Как только мы самой логикой 205.4 статьи выходим из зоны права, у нас в центре любого процесса оказываются пытки. Точно как в 1937 году, хотя, разумеется, "у нас не 1937 год", а 2020 год. - Это-то и страшно.
Но вернемся к началу. В деле выдуманной "Сети"* сочетание "наркотического" и "террористического" мотивов является отнюдь не эксцессом, а органическим антиправовым симбиозом. В обоих случаях речь идет о вещах, которые общество ощущает как реальную, острую угрозу, и в обоих случаях законодательство и правоприменение устроено так, что фигурант оказывается в зоне полного произвола "правоохранителя". Становится его добычей, которая не может даже надеяться на общественное сочувствие, на заложенный в обществе ген справедливости. Он отключается. А это и есть предельная цель и одновременно условие террора".
*"Сеть" - группировка, признанная террористической решением Московского окружного военного суда от 17 января 2019 г. Ее деятельность запрещена в РФ.
